Неточные совпадения
Мадера, точно, даже горела во рту, ибо купцы, зная уже
вкус помещиков, любивших добрую мадеру, заправляли ее беспощадно ромом, а иной раз вливали туда и царской водки,
в надежде, что всё вынесут
русские желудки.
В последнем
вкусе туалетом
Заняв ваш любопытный взгляд,
Я мог бы пред ученым светом
Здесь описать его наряд;
Конечно б, это было смело,
Описывать мое же дело:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на
русском нет;
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Иноплеменными словами,
Хоть и заглядывал я встарь
В Академический Словарь.
Покойный Одинцов не любил нововведений, но допускал «некоторую игру облагороженного
вкуса» и вследствие этого воздвигнул у себя
в саду, между теплицей и прудом, строение вроде греческого портика из
русского кирпича.
Сервировка была
в строгом соответствии с господствовавшим стилем: каймы на тарелках, черенки ножей и вилок из дутого серебра, суповая чашка
в форме старинной ендовы — все было подогнано под
русский вкус.
Антонида Ивановна весело засмеялась и провела Привалова
в маленькую голубую гостиную
в неизменном
русском вкусе. Когда проходили по залу, Привалов заметил открытое фортепьяно и спросил...
От ручки звонка до последнего гвоздя все
в доме было пригнано под
русский вкус и только не кричало о том, как хорошо жить
в этом деревянном уютном гнездышке.
Розанова же война вдохновила лишь на повторение
в тысячный раз старых слов, потерявших всякий
вкус и аромат: вся
русская история есть тихая, безбурная; все
русское состояние — мирное, безбурное.
И
в этом
русский интеллигент, оторванный от родной почвы, остается характерно-русским человеком, никогда не имевшим
вкуса к истории, к исторической мысли и к историческому драматизму.
По красно-бурой болотистой равнине там и сям тянутся полоски кривого хвойного леса; у лиственницы ствол не выше одного фута, и крона ее лежит на земле
в виде зеленой подушки, ствол кедрового кустарника стелется по земле, а между полосками чахлого леса лишайники и мхи, и, как и на
русских тундрах, встречается здесь всякая грубая кислого или сильно вяжущего
вкуса ягода — моховка, голубика, костяника, клюква.
По возвращении домой начиналась новая возня с ягодами:
в тени от нашего домика рассыпали их на широкий чистый липовый лубок, самые крупные отбирали на варенье, потом для кушанья, потом для сушки; из остальных делали
русские и татарские пастилы;
русскими назывались пастилы толстые, сахарные или медовые, процеженные сквозь рединку, а татарскими — тонкие, как кожа, со всеми ягодными семечками, довольно кислые на
вкус.
Он с педантическою важностью предложил было ей несколько исторических книг, путешествий, но она сказала, что это ей и
в пансионе надоело. Тогда он указал ей Вальтер Скотта, Купера, несколько французских и английских писателей и писательниц, из
русских двух или трех авторов, стараясь при этом, будто нечаянно, обнаружить свой литературный
вкус и такт. Потом между ними уже не было подобного разговора.
Выбор пьес был известный — вальсы, галопы, романсы (arrangés) и т. п., — всё тех милых композиторов, которых всякий человек с немного здравым
вкусом отберет вам
в нотном магазине небольшую кипу из кучи прекрасных вещей и скажет: «Вот чего не надо играть, потому что хуже, безвкуснее и бессмысленнее этого никогда ничего не было писано на нотной бумаге», и которых, должно быть, именно поэтому, вы найдете на фортепьянах у каждой
русской барышни.
И идет молодец частой, мелкой походочкой, той знаменитой"щепливой"походкой, которою наш Алкивиад, Чурило Пленкович, производил такое изумительное, почти медицинское действие
в старых бабах и молодых девках, той самой походкой, которою до нынешнего дня так неподражаемо семенят наши по всем суставчикам развинченные половые, эти сливки, этот цвет
русского щегольства, это nec ultra
русского вкуса.
— О, да, это конечно. Россия и Италия—какое же сравнение? Но вам без нее большая потеря. Ты не можешь вообразить, chere Vera, — отнеслась дама к своей очень молоденькой спутнице, — какая это гениальная девушка, эта mademoiselle Дора! Какой
вкус, какая простота и отчетливость во всем, что бы она ни сделала, а ведь
русская! Удивительные руки! Все
в них как будто оживает, все изменяется. Вообще артистка.
В промежутках этих разноцветных групп мелькали от времени до времени беленькие щеголеватые платьица
русских швей, образовавших свой
вкус во французских магазинах, и тафтяные капотцы красавиц среднего состояния, которые, пообедав у себя дома на Петербургской стороне или
в Измайловском полку, пришли погулять по Невскому бульвару и полюбоваться большим светом.
Долгов
в каждый момент своей жизни был увлечен чем-нибудь возвышенным: видел ли он, как это было с ним
в молодости, искусную танцовщицу на сцене, — он всюду кричал, что это не женщина, а оживленная статуя греческая; прочитывал ли какую-нибудь книгу, пришедшуюся ему по
вкусу, — он дни и ночи бредил ею и даже прибавлял к ней свое, чего там вовсе и не было; захватывал ли во Франции власть Людовик-Наполеон, — Долгов приходил
в отчаяние и говорил, что это узурпатор, интригант; решался ли у нас крестьянский вопрос, — Долгов ожидал обновления всей
русской жизни.
Два сильных рефлектора кидали нам
в лицо потоки яркого света; они были повешены по сторонам крыльца, старинного, но тоже обильно украшенного пестрою деревянною резьбою
в так называемом
русском вкусе.
— Вьюн: около рук вьется, а
в руки не дается. Сонетка имела
вкус, блюла выбор и даже, может быть, очень строгий выбор; она хотела, чтобы страсть приносили ей не
в виде сыроежки, а под пикантною, пряною приправою, с страданиями и с жертвами; а Фиона была
русская простота, которой даже лень сказать кому-нибудь: «прочь поди» и которая знает только одно, что она баба. Такие женщины очень высоко ценятся
в разбойничьих шайках, арестантских партиях и петербургских социально-демократических коммунах.
— Если вы любите искусство, — сказал он, обращаясь к княгине, — то я могу вам сказать весьма приятную новость, картина Брюлова: «Последний день Помпеи» едет
в Петербург. Про нее кричала вся Италия, французы ее разбранили. Теперь любопытно знать, куда склонится
русская публика, на сторону истинного
вкуса или на сторону моды.
В то время и живое изображение природы было
в диковину, а Пушкин так умел овладеть формой
русской народности, что до сих пор удовлетворяет
в этом отношении даже
вкусу весьма взыскательному.
— Н-да, но и твоя
в своем роде… Ведь это, конечно, дело
вкуса, не правда ли?
Вкусов ведь нет одинаковых?.. Моя — она больше бросается
в глаза, этакая светская, эффектная женщина, ну, а у твоей красота чисто
русская… не кричащая, а, знаешь, тихая такая. И какие роскошные волосы! Коса
в мою руку толщиной.
В голубеньком платье… одна прелесть. Такой, понимаешь ли…
в глуши расцветший василек. Как ты ей с шариком-то? Злодей Злодеич!..
Белинский относил «Мирошева» к тому типу явлений
в русской литературе, о которых скоро «уже не будут ни говорить, ни писать, как уже не говорят и не пишут больше о Выжигиных, — и цель нашей статьи — ускорить по возможности это вожделенное время, которое будет свидетельством, что наша литература и общественный
вкус сделали еще шаг вперед…» (
В. Г. Белинский, Полн. собр. соч., т. VI, М. 1955. стр. 52).], из всего им написанного до тех пор, что и по моему мнению было справедливо.
В князе была
русская широкая, размашистая натура: страстный любитель искусства, человек с огромным
вкусом, с тактом роскоши, ну и при этом, как водится, непривычка обуздываться и расточительность
в высшей степени.
В последней половине прошедшего столетия особенно развился
вкус к произведениям этого рода, и огромная масса переводных романов, выдерживавших по нескольку изданий, свидетельствует о том, с каким усердием публика
русская читала их.
Алексею обед понравился, пришлась по
вкусу и мадера ярославского произведения изо всякой всячины знаменитых виноделов братьев Соболевых [
В разных городах из
русского чихиря делают иностранные вина
в огромном количестве.
Это сеть религиозное декадентство, импрессионизм, который может прийтись по
вкусу разве только любителям «мистического анархизма» [Направление
в русском символизме, связанное с именем Г. И. Чулкова (1879–1939), книга которого «Мистический символизм» вышла
в С. — Петербурге
в 1906 г. со вступительной статьей
В. И. Иванова «Неприятие мира».
Т. 14. С. 154).], хотя и облекающимися
в чуждую и уродливую форму социально-политического утопизма, да и вообще известный аполитизм
русского народа, имеющий источник не только
в недостаточной дисциплине личности и общества, но и вообще
в отсутствии
вкуса к срединному и относительному.
— Есть такая поэма Гёте… Я
в русском переводе
в гимназии читала. Еще старее истории есть: Дафнис и Хлоя, Филемон и Бавкида,
в таком же миндальном
вкусе…
Но все-таки это была не только курьезная, но и просветительная новинка. Прививая
вкус к шекспировскому театру, она давала повод к сравнительному изучению ролей. Самойлов как раз выступал
в Шейлоке и Лире. УАйры Ольдриджа было, конечно, вчетверо больше темперамента, чем у
русского"премьера", но
в общем он не стоял на высоте талантливости Самойлова.
Университет не играл той роли, какая ему выпала
в 61 году, но
вкус к слушанию научных и литературных публичных лекций разросся так, что я был изумлен, когда попал
в первый раз на одну из лекций по
русской литературе Ореста Миллера
в Клубе художников, долго помещавшемся
в Троицком переулке (ныне — улице), где теперь"зала Павловой".
Когда-нибудь и эта скромная литературная личность будет оценена. По своей подготовке, уму и
вкусу он был уже никак не ниже тогдашних своих собратов по критике (не исключая и критиков"Современника","Эпохи"и"
Русского слова"). Но
в нем не оказалось ничего боевого, блестящего, задорного, ничего такого, что можно бы было противопоставить такому идолу тогдашней молодежи, как Писарев.
Его ближайший сверстник и соперник по месту, занимаемому
в труппе и
в симпатиях публики,
В.
В.Самойлов, как раз ко времени смерти Мартынова и к 60-м годам окончательно перешел на серьезный репертуар и стал"посягать"даже на создание таких лиц, как Шейлок и король Лир. А еще за четыре года до того я, проезжая Петербургом (из Дерпта), видел его
в водевиле"Анютины глазки и барская спесь", где он играл роль
русского"пейзана"
в тогдашнем
вкусе и пел куплеты.
Жизнь общества
в данный момент, костюмы, характер разговоров, перемены моды, житейские
вкусы, обстановка, обычаи, развлечения и «повадка» представителей тех или других общественных слоев или кружков, внешний уклад жизни
русских людей у себя и за границей изображены им с замечательной точностью и подробностями.
В русском верхнем культурном слое начала века был настоящий ренессанс духовной культуры, появилась
русская философская школа с оригинальной религиозной философией, был расцвет
русской поэзии, после десятилетий падения эстетического
вкуса пробудилось обостренное эстетическое сознание, пробудился интерес к вопросам духовного порядка, который был у нас
в начале XIX века.
Пожалуй, у мальчика и
в самом деле могли образоваться
русские вкусы и складываться
русские симпатии — любовь к земле, сострадание к закрепощенному народу…
Исмайлов, записками которого мы пользуемся, был человек довольно простодушный, и даже там, где он хотел похитрить, все его попытки
в этом искусстве крайне плохи и смешны, но и этот, совсем не проницательный, человек сразу же заметил, что образование или лучшее «настроение» ума,
вкуса и сердца — это у
русского beau monde'a было только предлогом, а главное было «устроение детей», т. е. вывод их на такие дороги, по которым быстрее и вернее можно достичь без знаний и трудов до «степеней известных».
В то время как у людей высшей и утонченной культуры Достоевский пробуждает онтологическое сознание и жажду перехода от творчества символических культурных ценностей к творчеству подлинного бытия, у малокультурных
русских людей он может парализовать
вкус к культуре и укрепить нигилистическое отношение к культуре.
Добиться славы и имени передовой
русской женщины княжне Маргарите Дмитриевне, конечно, скоро не предвиделось, а жизнь курсистки и студентки
в столицах, среди заманчивых, бросающихся
в глаза роскоши и блеска, на сравнительно скудные средства, несмотря на то, что кроме отца, помогала своей любимице и княгиня Зинаида Павловна, была далеко не по
вкусу нетерпеливой Маргарите Дмитриевне.
— Они находятся под довольно строгим надзором, но помещены очень удобно и хорошо
в здания военного клуба. Японский майор говорит по-французски, а один лейтенант довольно чисто по-русски.
Русский рис им не понравился. но зато
русская водка и борщ пришлись очень по
вкусу… При них состоит жандармский ротмистр Ламени-Македон, которого они очень полюбили, а потому все возникавшие и возникающие недоразумения улаживаются очень быстро.
— Познакомьтесь, и вы скажете совсем другое. У этого купца прекрасная
русская библиотека. Такой, конечно, нет у всех дворян вместе здешнего уезда. Этот купец живет с большим приличием. Не говорю вам о его доме:
в нем найдете вместе с роскошью
вкус и любовь ко всему прекрасному. Скажу только, что он выписывает иностранца-учителя для своего сына, премиленького мальчика, что он хочет дать ему отличное воспитание.
— Так вот вы сами посудите, — засмеялся Городов, — если вы не поняли, так как же публике понять, а она ведь, бедная, деньги платит, думает
в театре хорошее впечатление получить. Еще, например, ставят новую картину
в древнем
русском вкусе, а читает
в ней стихи актриса
в пышном бальном платье. Это уже совсем нехорошо. Потом Курский пьянее вина был.
Этим показанием объясняется начало совещаний Бестужева и Апраксина у Чеглоковых, о которых упоминает Екатерина II
в своих воспоминаниях. Вероятно, и Алексей Григорьевич знал об этих планах. Ему, как истинно
русскому человеку, не раз приходилось внутренне вздыхать ввиду иностранных замашек и
вкусов наследника престола.
А для того, чтобы такую подготовку сделать многостороннее и избежать недосмотров, допущенных митрополитом Михаилом, высокопреосвященный Никанор пришел к очень счастливой мысли — повезти с собою на Валаам не одних спутников из столичного духовенства, которые могли дать инокам подходящие советы
в отношении богослужения, но также пригласить с собою и двух-трех мирян из таких людей, которые совмещают
в себе настоящее
русское благочестие и настоящее знание этикета и
вкусов государя.
Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что высшим по положению
русским людям казалось почему-то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать
в позицию en quarte или en tierce, сделать искусное выпадение
в prime [Четвертую, третью, первую.] и т. д., — дубина народной войны поднялась со всею своею грозною и величественною силой и, не спрашивая ничьих
вкусов и правил, с глупою простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие.